Археологическо-нумизматическое общество

Нередко случается, что важное дело порождают мелочные обстоятельства. Сказанное в полной мере относится к «Архелогическо-нумизматическому обществу», возникшему в Петербурге в 1846 году. В том, что такое «Общество» необходимо, никто из петербургских нумизматов не сомневался, но разговоры, возможно, так и остались бы разговорами, если бы на берегах Невы не появился берлинский нумизмат Бернгард Кёне^[1].

Нумизмат Бернгард Кёне

Этот немецкий еврей (в Петербурге он стал называться Борисом Васильевичем) страстно желал занять место хранителя нумизматической коллекции Эрмитажа, остававшееся свободным после смерти Е.Е. Кёллера^[2]. Но чиновники Петербурга посчитали, что Кёне недостаточно авторитетен для такой должности. Хитроумный Кёне решил организовать «Нумизматическое общество», куда приглашались влиятельные сановники-нумизматы, от которых зависело его трудоустройство в Эрмитаж.

Своей идеей о создании «Нумизматического общества» Кёне увлек Я.Я. Рейхеля^[3], для которого уже длительное время он приобретал монеты в Берлине. Начиная с января 1846 года, на квартире у Рейхеля каждую субботу стали проходить организационные заседания: составлялся устав общества, разрабатывалась программа. Предполагалось, что общество займется изучением как классической нумизматики, преимущественно памятников Средневековья, так и новейшей — восточной и западной, с особым вниманием к монетам, находящимся или открываемым в России. При обществе предполагалось издавать журнал, а также иметь собственный мюнц-кабинет.

Николай I, считавший вредными всякие общества, с пристрастием изучил предполагаемый устав. Почему-то его насторожил пункт, касавшийся создания при обществе мюнц-кабинета.

— Каков будет источник его пополнения? — испытующе глянул на хранителя эрмитажного собрания древностей Ф.А. Жиля^[4], которого прочили в президенты общества.
— Источников много, в основном приобретение монет у западных антикваров и покупка различных кладов.
— Неужто много открывается кладов? — удивился Николай I.
— По нескольку десятков каждый год, отдельные из них включают тысячи монет.
— Вот как, — протянул император. – В таком случае «Общество» следует назвать «Археологическо-нумизматическим». Впрочем, у нас уже имеется «Археологическое общество», — и примолк, не зная, на что решиться.

Глянул в список членов будущего общества, в котором, кроме Жиля, значились Я.Я. Рейхель, Б.В. Кёне, П.С. Савельев^[5], Х.Д. Френ^[6], полковник А.Д. Чертков^[7], граф А.С. Строганов^[8] и  Веско обронил:
— Президентом должен быть представитель императорской фамилии, скажем, герцог Максимилиан Лейхтенбергский^[9], который давно увлекается нумизматикой.

Герцог Лейхтенбергской, супруг великой княгини Марии Николаевны^[10], с готовностью согласился принять на себя бремя обязанностей президента и направил на высочайшее имя соответствующее прошение.

Положение о новом «Обществе» Николай I рассмотрел 15 мая 1846 года в Варшаве и начертал на докладной записке «Согласен». Еще через месяц состоялось первое заседание «Археологическо-нумизматического общества» в петербургском доме герцога Максимилиана Лейхтенбергского и под его председательством. Для заседаний был выбран так называемый «Баталический зал», стены которого украшали четыре огромные картины, изображавшие военные подвиги отца герцога — Евгения Богарне (сына супруги Наполеона Жозефины и генерала Богарне).

Записки археологическо-нумизматического Общества

А теперь о деятельности Археологическо-нумизматического общества.  Яков Рейхель состоял в должности вице-президента, Кёне — секретаря для иностранной переписки. Ввсе доклады и сообщения на заседаниях делались исключительно на французском и немецком языках. Русский язык полностью исключался. Делалось это для придания обществу узко кастового, элитарного характера. На иностранных языках печатались и «Записки». Лишь с приходом в общество в 1848 году И.П. Сахарова^[11]  и ухода Кёне, началась его русификация.

Научные труды общества складывались из научных занятий его членов, а те в свою очередь определялись нумизматическими интересами и пристрастиями каждого.

Одним из деятельнейших членов общества, постоянно помещавшем свои нумизматические труды в «Записках», был офицер-гвардеец И.А. Бартоломей^[12].

Он рано пристрастился к собиранию монет. По совету Рейхеля уже в зрелом возрасте Бартоломей начал специализироваться на бактрийских и сассанидских монетах. Самоучкой выучился разбирать на них подписи. Постепенно приобрел такие глубокие познания в восточной нумизматике, что к нему обращались специалисты смежных научных дисциплин для разрешения своих сомнений.

Мюнц-кабинет Бартоломея включал три раздела: бактрийские монеты, арсакидские и сассанидские. Всего 2292 экземпляра. Особенно впечатляюща была подборка сассанидских денежных знаков. По редкости монет и широте подбору она не имела равных в мире. Незадолго до смерти Бартоломей завершил описание 500 наиболее редких сассанидских монет. В полном составе его коллекция перешла в Эрмитаж в 1870 году.

Автором многочисленных трудов по археологии и нумизматике был И.П. Бларамберг^[13]. Он собирал монеты греческих городов-государств Причерноморья. Глубокий специалист в своей области, он в 1825 году место директора новоучрежденного Одесского музея древностей, а в 1828 году — директора подобного музея в Керчи.

Ряд статей по нумизматике Боспорского царства опубликовал в «Записках Археологическо-нумизматического общества» И.А. Стемпковский^[14], бывший с 1828 года градоначальником в Керчи. После его смерти осталась прекрасная коллекция монет греческих городов-государств, находившихся на северном побережье Черного моря: Фанагории, Пантикапеи, Херсонеса, Ольвии. Покойный нумизмат завещал ее Муфреди, консулу в Риге, с правом продажи королевскому мюнц-кабинету в Париже.

Когда Николай I узнал, что ценнейшая коллекция Стемпковского вот-вот уйдет за рубеж, он ужасно рассердился.

— Никакие древности не должны выходить за пределы России. Я приостанавливаю исполнение завещания в той его части, что касается возможности продажи коллекции во Францию!

Для выполнения воли императора в Ригу срочно отбыл специально назначенный чиновник с предписанием осмотреть нумизматическое собрание и произвести его оценку. Стоимость коллекции была определена в десять тысяч рублей, что по тому времени представлялось весьма значительной суммой. В том же 1833 году коллекцию Стемпковского перевезли в Петербург. Редкостная подборка древнегреческих монет стала украшением нумизматического отделения Эрмитажа.

Еще один из основателей общества, А.Ф. Прейс^[15], страсть к нумизматике унаследовал от отца, пастора в Либаве. В собрании Прейса-сына были старо-польские монеты различных прибалтийских государств, в том числе и русские. Постепенно он сосредоточил свое внимание на польской нумизматике. Его коллекция стала исключительной по своей полноте после того, как он выменял у нумизмата Шроля прекрасную подборку польских монет на свое великолепное собрание российских денежных знаков. Впоследствии мюнц-кабинет Прейса приобрел мюнхенский антиквар Мерцбахер за 25 тысяч рублей.

Византийские и римские монеты коллекционировал П. И. Сабатье^[16]. Он даже выпустил описание своего неординарного собрания в 1847 году в Париже. Свой труд Сабатье посвятил герцогу Максимилиану Лейхтенбергскому. В 1853 году в связи с отъездом во Францию он сложил с себя звание члена «Императорского археологическо-нумизматического общества», а коллекцию византийских монет передал графу С.Г. Строганову^[17] за пожизненную ренту в тысячу рублей. Она выплачивалась Сабатье в течение шестнадцати лет. Все свои римские монеты он при жизни передал сыну, Лукиану Петровичу Сабатье также нумизмату. Тот увлекся собиранием древних французских монет и, охладев к римским, уступил их всё тому же графу С.Г. Строганову. Перу Пьера Жюстена Сабатье принадлежит множество трудов по нумизматике.

Не обходил своим вниманием «Записки»  и вице-премьер общества Я.Я. Рейхель. Особо взволновала коллекционеров публикация «Неизданные русские монеты», появившаяся в 1848 году в третьем выпуске «Записок Археологическо-нумизматического Общества». В ней фигурировали двенадцать отечественных монет — восемь времен Петра I, одна, отчеканенная при Елизавете Петровне, и три новейшего времени: полуполтинник 1827 года, рубль и полтинник 1845. Хотя возраст трех последних монет был невелик, но подавляющему большинству российских нумизматов они не были знакомы, ибо не удостоились высочайшего утверждения и оттого тираж их не превышал несколько штук.

Самым молодым членом «Археологическо-нумизматического Общества» был А.С. Уваров^[18], сын министра народного просвещения графа С.С. Уварова. Несмотря на свой юный возраст, он слыл серьезным нумизматом и обладал солидным мюнц-кабинетом. В составлении каталога ему активно помогал Б.В. Кёне, сумевший к тому времени не без содействия Рейхеля занять место помощника нумизматического отделения Эрмитажа.

Кёне однако метил выше и, ища покровительства высоких особ, для начала принялся составлять нумизматическую коллекцию обер-гофмаршалу А.П. Шувалову.  Деньги были потрачены немалые. Мюнц-кабинет графа наполнился многими дорогостоящими редкостями, неведомо какими путями, раздобытыми Кёне. Да вот незадача: среди них оказалось немало подделок. С некоторым опозданием петербургским нумизматам пришлось переменить мнение о ловком секретаре «Археологическо-нумизматического Общества» Б.В. Кёне. Более того, по настоянию нового президента «Общества» великого князя Константина Николаевича, ставшего в 1852 году преемником покойного герцога М. Лейхтенбергского, Кёне, из-за предосудительных поступков своих, вынужден был покинуть «Общество».

А теперь несколько слов о мюнц-кабинете «Археологическо-нумизматического Общества». Пополнялся он в основном за счет частных подношений, подчас весьма крупных и ценных. Всякий дар был желанным. В «Общество» поступали русские, западные, восточные монеты разных эпох и государств.

Два особо крупных поступления

14 февраля 1850 года петербургский купец-нумизмат С.А. Еремеев^[20] передал «Обществу» 217 отечественных серебряных и медных монет. Среди 46 серебряных особую редкость представляли два тверский пула, древнейшие деньги Великого Новгорода и Пскова; Монеты великих князей Московских Василия Васильевича, Ивана III Васильевича, Ивана IV Васильевича (все три монеты XVI века); серебряные монеты царей Ивана Грозного, Федора Михайловича, Бориса Годунова, Алексея Михайловича, его сына Федора, малолетних царей Иоанна и Петра Алексеевичей. Остальные монеты были медные: алтын, копейка, деньга 1704 года, копейка, деньга, полушка 1705-1716 годов, полтина 1720 года, полушки 1720 и 1721 годов, пять копеек 1725 года. Не меньшую редкость представляли медяки кратковременного правления Екатерины I, Петра II, Иоанна Антоновича, Петра III, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны, Екатерины II. Царствование Павла I было представлено двенадцатью медными монетами 1797-1801 годов.

Еще более крупное пополнение мюнц-кабинет «Общества» получил в марте 1853 года. Из Волынской губернии в его адрес поступили 993 иностранные монеты и медали, из имущества конфискованного имения графа Чацкого^[21].

Юбилей общества. 1871 год

В 1871 году исполнилось 25 лет со времени основания общества. Празднование этого юбилея было отмечено созывом в Санкт-Петербурге 2-го археологического съезда (1-й съезд прошёл в Москве в 1869 году). Субсидия обществу была увеличена до 5000 рублей.

В 1887 году вышел новый устав, который внёс небольшие изменения в жизнь общества: был учреждён совет Общества для ведения всех хозяйственных дел и координации работы отделений и редакционный комитет, который производил «наблюдение за своевременным выходом в свет изданий Общества, а также определение, какие труды подлежат печатанию, и вообще редактирование изданий».

По состоянию на 8 января 1890 года в обществе было 260 членов, из них почётных членов — 18, действительных членов — 115, членов-сотрудников русских — 73 и иностранных — 51, и членов-сотрудников, избранных в прежние годы на основании устава 1849 года — 8. В 1924 году общество вошло в состав Академии истории материальной культуры.